Автор: Александр Москаленко

Он был у меня на приеме множество раз. Я уже сбился со счета, какое количество консультаций было проведено с Олегом (так зовут моего пациента) до сегодняшнего дня, когда он в очередной раз сидел передо мной и отвечал на мои вопросы. Да, уныния и печали – этих, казалось бы, изначально неизгладимых признаков психического клейма, в нем явно поубавилось. И на вопросы мои, касающиеся его самочувствия, он отвечал положительно, улыбаясь даже при этом. Но все это было явно не то, что мне было нужно. А чего я собственно ожидал? Может быть, я превысил степень своего представления о будущем Олега – нарисовал в своей голове искусственное и нереальное для него будущее и методично его туда продвигал? Было очевидно, что пациент, по моим понятиям, не очень то торопился стать счастливым…

Еще осенью прошлого года 32-летнего Олега привели его родители – нормальные с виду люди, обеспокоенные состоянием своего сына. Тогда он с маскообразным выражением лица проявил полное безучастие к ходу самой беседы, и мне пришлось вести разговор не с самим пациентом, а непосредственно с его отцом и матерью. Со слов родителей, был их единственный сын по жизни такой: угрюмый, нелюдимый, отчужденный и замкнутый, во всем сомневающийся и ни к чему особенному не стремящийся. И жизнь ему сделали сами родители – выучили его в школе, институте, определив для него будущую специальность, а затем мать устроила его на завод, где и работал тот программистом. С обязанностями своими он якобы справлялся, а снимать звезды с неба не стремился.

Но не это обеспокоило родителей, а совершенно другое. Несколько месяцев, а как позже я выяснил – это длилось уже много лет, Олег жил в беспокойстве, тревоге и страхе. У него нарушился сон, появились раздражительность и навязчивые состояния (мысли, ощущения и действия). А что самое неприятное – он давно уже тихо обозревал у себя в голове, а затем и в открытую начал высказывать суицидальные мысли, т.е. он не хотел больше жить! Последнее меня сразу насторожило.

Здесь следует отметить, что наличие суицидальной настроенности, выявленное в ходе психотерапевтической консультации в амбулаторном режиме, сигнализирует о необходимости немедленного прекращения беседы и даче рекомендаций о безотлагательной госпитализации пациента по неотложным показаниям в психоневрологический диспансер. Обнаружение суицидальных мыслей – это не просто тревожный звоночек, а резкий и оглушительный удар колокола, приказывающий мне самому: «Прекращай беседу!». Я попытался тогда это сделать. Но оказалось, что Олег после трех недель стационарного лечения всего лишь несколько дней назад был выписан с того самого лечебного учреждения, куда я рекомендовал ему обратиться. Родственники стали просить меня не отправлять их туда больше. Да и сам пациент, заслышав об угрозе «попасть туда снова», на удивление горячо включился в беседу и пообещал проявить прилежание в выполнении всех лечебных рекомендаций. И здесь я сдался, взяв, честно признаться, грех на душу.

Я провел отдельную беседу с пациентом и выяснил причину его личной озабоченности. Он страдал от излишней скромности и стыдливости во взаимоотношениях с противоположным полом. В свои 32 года у Олега полностью отсутствовал какой-либо опыт общения с женщинами: он девушку за руку никогда не держал. В этом и состояла его проблема, никакой другой проблемы, по его разумению, у него не было. Но одно только это лишало его возможности чувствовать себя полноценным человеком, входить в независимые контакты, высказывать свои мысли и вообще общаться с людьми. Он испытывал страх перед общением с женщинами.

А всякий страх парализует человеческую волю. Под действием любого страха каждый человек лишается самого ценного в себе – своего сознания, лишается разума и превращается в бессознательное и бессмысленное существо. Поэтому не удивительно, что и в данном случае следствием этих переживаний стало появление навязчивых мыслей о своей никчемности, осложнившихся устойчивой и такой же навязчивой суицидальной окраской. Как складывается сборный домик из блок-контейнеров, так и из таких мыслей складываются фобии и психические заболевания.

Я применил тогда относительно «тяжелую артиллерию»: назначил антидепрессанты нового поколения в немалых дозах для устранения так называемых обсессивно-компульсивных переживаний: в переводе на нормально воспринимаемое понятие – навязчивых мыслей, которые запирали его мышление. Навязчивая мысль – это такая застойная мыслеформа, которая устойчиво возникает в разуме человека, о чем бы он ни пытался думать или чем бы не был занят. Как правило, такая доминантная мыслеформа является неприятной, мучительной, трудно переносимой и с таким же трудом устранимой только за счет логических убеждений или гипнотических внушений. В трудных случаях назначение антидепрессантов оправдано и позволяет привести в движение поток мыслей и относительно легко устранить проблему, что и было закономерно прослежено в данном случае. Мысль при этом не застаивается, а продвигается, одна мысль заменяет другую – идет отладка нормального физиологического процесса в мозговом мышлении.

Пациент прошел у нас курс психологической коррекции. Часто, убеждая пациентов на прохождения такого программного курса психологической реабилитации, я говорю пациентам буквально следующее: «Психолог имеет большое преимущество перед психотерапевтом, т.е. передо мной, которое заключается в том, что он не имеет высшего медицинского образования. Зато психолог имеет высшее психологическое образование, что позволяет ему не обвешивать пациента «болезненными» ярлыками». С Олегом работал мой опытный психолог – кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии местного педагогического университета Шестопалова Елена Петровна, имеющая большой теоретический и практический опыт. Параллельно с этим я провел пациенту несколько сеансов гипнотического внушения для устранения болезненной симптоматики.

И вот теперь сегодня Олег в очередной раз сидел передо мной, и я вел с ним беседу.

– Олег, так как же вы себя чувствуете последнее время? – спросил я пациента.

– У меня все хорошо, – ответил он мне.

– Скажите, пожалуйста, Олег, а не посещают ли вас прежние мысли, и о чем вы вообще думаете? – продолжал я.

– Нет, ни о чем прежнем я более не думаю. Я же сказал: у меня все хорошо, – подтвердил он.

– А в чем хорошо-то, скажите мне, Олег? – не успокаивался я, слушая его односложные ответы.

– Последнее время у меня начало получаться с девушками: я встречался с несколькими… но они мне, правда, не совсем нравятся…

– Вы находите девушек через Интернет? – уточнил я.

– Ну, конечно. Одна мне очень понравилась, но она затем призналась, что у нее есть парень, и что она встретилась со мной, чтобы ему отомстить…

– А скажите мне, Олег, у вас каких мыслей в голове теперь больше: позитивных или негативных? – переходил я к главному.

– Все зависит от того, получается у меня все, как я хочу или нет. Если получается, то у меня мысли хорошие, а если не все выходит как надо, тогда мысли нехорошие. А когда у меня мысли хорошие, я думаю: «а почему это они хорошие?.. и что будет тогда, когда они снова станут плохие…».

И подумал я вот о чем. Сколько усилий было потрачено и психологом и мной относительно создания необходимости наращивания обогащаемой базы позитивного мышления вне зависимости от внешних обстоятельств. Я всегда раньше считал, что даже из дебила (стоп: это не оскорбительное выражение – дебилизм, имбецилизм и идиотия по степени утяжеления являются тремя формами врожденной или приобретенной в раннем детском возрасте умственной недостаточности – олигофрении) возможно при желании сделать вполне организованную личность. Но вот этот Олег сейчас угрожал подорвать мое устойчивое верование.

– Олег, я говорил уже вам о том, что вне зависимости от внешних обстоятельств вы должны создать критическую массу положительно направленных мыслей. Вы обязаны их беззвучно формировать и в большом количестве плодить в своей голове, не взирая на то, что происходит вокруг вас. Вам необходимо создать обновленное представление о самом себе в синхронной взаимосвязи со своим позитивным мышлением.

– Ну, вы понимаете: когда мне нехорошо, положительные мысли меня «не греют» и тогда «меня надолго не хватает», чтобы дальше продолжать думать о хорошем…

Что интересно, подумал я, все участники психотерапевтической коммуникации (пациент, его родители и я) преследовали совершенно разные цели, и у каждого была своя планка достижения желаемого.

Олег был уверен в том, что он станет счастливым только тогда, когда женщина его мечты бросится ему на шею. В этой связи я вспомнил его собрата по несчастью – другого своего пациента, который в возрасте 57 лет, похоронив недавно свою мать, все еще надеется на то же самое…

Родителям пациента вообще требовалась малость: чтобы сын не пугал их больше суицидальными высказываниями и чтобы стал он таким, каким был раньше – о чем-то большем они даже не мечтали.

Главное условие всякого достижения, и в области духа в особенности, есть осознание того, в чем нужно преуспеть. На мой взгляд, Олегу жизненно необходимо было развивать в себе следующие качества:

1. Сила воли, настойчивость в достижении цели.
2. Уверенность в себе и своих силах.
3. Смелость, решительность, самостоятельность, инициативность.
4. Умение проявлять вдумчивость и большое терпение (выдерживать усталость и связанные с ней неприятные ощущения).
5. Умение приспосабливаться к постоянно возрастающим нагрузкам (физическим и умственным), умение преодолевать психологические барьеры.
6. Трудолюбие, умение и способность осваивать новые навыки, профессиональные действия.
7. Умение концентрировать мысли, наблюдательность и внимание, легко переключать их с одного объекта на другой.

– Олег, секрет весь и состоит в том, чтобы двигаться с равномерной скоростью, создавая в своей голове все новые и новые положительные мыслеформы, передвигаясь вперед подобно бульдозеру по положительным и негативным жизненным обстоятельствам. Счастье наступит ваше не завтра и, конечно же, не послезавтра, а намного позже. Одна хорошая мысль будет притягивать другую хорошую. Мысль превратится в действие, но только тогда ваше состояние станет естественным, когда сформируется полноценная критическая масса позитивного мышления. Сформировавшаяся критическая мысленная масса даст толчок инерционному процессу образования положительных и родных вам мыслей. Это будет ваша победа, но она придет позже! И глаза ваши пусть будут направлены в это «позже» – не ищите результат здесь у себя под ногами, а там – впереди ждите прихода нового состояния! Не послезавтра, а «позже»! Вы это понимаете, Олег?! – эмоционально возвышая свой голос, спрашивал я его.

– Да, я это понимаю, – тихо ответил Олег.

Я же не заметил по его глазам отчетливо ясного понимания, и, что более важно, осознания моих требований. Но в отличие от пациента у меня развито умение терпеть и ждать своего часа. Я назначил Олегу дату следующей консультации, которая состоится через два месяца.

Когда пациент ушел, и я остался один в кабинете, то опять подумал вот о чем.

Почему же я, и на сей раз, не воспользовался своей козырной картой, имя которой «Коллекция Флауэра», которая как бы специально была сотворена для программной и эффективной переработки любой системы мышления в любом желаемом направлении? И сама бы она справилась со всеми его проблемами без каких-либо особых указаний с моей стороны. И позитивно видоизменила бы пациента к его же удивлению, да так, что его собственные родители не узнали бы в нем сына своего.

И еще одно, о чем я подумал как об очень важном. Известный деятель Латвийского Общества Рериха в 30-е годы прошлого века Александр Иванович Клизовский писал: «Сомнение, так же как вера, не может быть условным, оно всегда безусловно. Сомневающийся в чем-то одном, сомневается во всем. Доверяющий на девяносто девять процентов, но допускающий один процент сомнения, в сущности, сомневается на все сто процентов, ибо одна капля этого яда вполне достаточна, чтобы свести на нет всю сумму доверия. Сомнение, так же как и страх, есть порождение незнания. Знающий не сомневается, но незнающий боится принять то, что не было известно его деду и чего он сам не знает… Человек, во всем сомневающийся, есть человек, духовно разлагающийся… Сомнение есть та темная преграда, сквозь которую не проникают лучи света».

Поэтому я всегда терпеливо жду очищения души человека от всяких темных пятен, прежде чем предложить ему нечто значительное и ценное.

Александр Москаленко – врач-психотерапевт.

«Коллекция Флауэра»